Париж середины двадцатого века отходит от фашистской оккупации, залечивает раны. Всем уже давно хочется спокойствия, мира и чего-то интересного. Именно поэтому главные герои начинают реконструкцию Дома мод. Здесь рождаются великолепные идеи и смелые решения, которые окрасят в новые цвета уставший город. До этого у них не было возможности проявить себя и обратить внимание на красоту пышных платьев и искусных нарядов. Но вот мода вновь становится на первый план, французские модельеры вновь творят
1914 год запомнился для Италии вступлением в войну, но для отдельного острова, принадлежащего этому государству, запомнится совсем иным. На этот остров словно пчёлы на мёд, спешили попасть все революционеры и художники, и всякие разные творческие неординарные личности. Они готовы на многое ради самореализации и именно на этом острове герои пытаются себя найти. У них есть нечто общее, что сближает всех и каждого – свобода слова. Пусть кто-то выражается стихами, кто-то пытается выразить свои
Лукас, электрик из Лилля, в подвале старой пекарни натыкается на дневник с обгоревшим углом — страницы пахнут плесенью и вином. На первой строке: *«Они знают про лес, но молчат. Жерар, 16.10.1943»*. Жерар — дед Лукаса, умерший при странных обстоятельствах. Эмили, учительница истории с фиолетовым мелированием, расшифровывает записи за столом в кафе *Le Marchand*, кроша печенье в чашку с эспрессо: «Здесь не про войну. *Зеленые* — это не цвет, а фамилия. Семья, которая контролировала порт». Лукас
В парижском районе Менильмонтан 25-летняя Лина работает бариста в кафе *La Brûlerie*. Каждое утро она вытирает стойку тряпкой с запахом кофе, пока ее друг детства Тео, неудачливый музыкант, пытается настроить гитару за углом. «Слушай, у меня концерт в *Le Populaire* завтра, — бормочет он, перебирая струны, — но я забыл, как играть последний куплет». Лина ставит перед ним эспрессо с подгоревшим краем чашки: «Спой про то, как мы в 14 лет украли бутылку вина из погреба твоего дяди». Рядом за
Знаешь, Жак Камински — тот ещё тип. Фотограф-вояка, который с камерой в обнимку жил, а про четырёх дочек будто и забыл. Ну правда, ну кто так делает? Ладно, отгремели его боевые будни, и он — бац! — срывается с новой подругой в Альпы. Там и шашлыки, и виды, и романтика… Казалось бы, живи да радуйся на пенсии. Ан нет! Лучший друг, видимо, решил: «Хватит Жаку прохлаждаться!» И втихую подстроил какую-то аферу — мол, семью вернёт, хоть через обман. Представляешь? Сидишь ты себе в горах, потягиваешь
Знаешь, эти пять лет в жизни Чехова — с 1885 по 1890 — будто кадры из напряжённого романа. Только представь: парень, который ещё вчера писал юморески под псевдонимом, вдруг врывается в литературную тусовку как серьёзный автор. Пьесы, которые позже станут классикой, рождаются в его голове между чаепитиями и визитами к знакомым. А потом — бац! — смерть брата. Как это вообще пережить, когда ты только начал взлетать? Но он не сбавляет ходу. Вместо того чтобы застрять в трауре, собирает вещи и едет