Цыганское счастье зыбко. Это поверье героиня проверила на себе и убедилась в его точности от «а» до «я». Она своенравная вещунья, которая пророчит будущее всем и каждому, но свое почему-то упорно отказывается видеть. Ее взгляд остановился на одном гордом цыгане не из ее табора. Он казнокрад, который готов на все, чтобы разбогатеть за чужой счет. Без риска жизнь не представляет. По его мнению, лучше сгорать от любви, чем от стыда за то, что не смог обуздать ту, что всех милей. Вот так на свой
Сильвио, бывший гусар с шрамом через бровь, снимал комнату в уездном городе у вдовы-чиновницы. По утрам он чистил коллекцию пистолетов, развешанных над потертым диваном, а вечерами играл в вист с отставным штабс-капитаном. Когда в полк прислали молодого барона с золотым эполетом, Сильвио перестал бывать в офицерском собрании. «Твои апельсины в коньяке отдают керосином», — бросил он как-то новичку, разбивая рюмку о камин. После дуэли, где барон прострелил ему фуражку, Сильвио забрал право
Летом в молдавском селе Сашка Бурдюк, пятнадцати лет, таскал ведра с изгородью на виноградник. Отец, Иван Григорьевич, ругал его за сломанные грабли: «Опять на дискотеку глаза проглядел, а инструмент портишь!» За школой, в яблоневом саду, Лида Коваль стирала чернильное пятно с платья — Володя Беспалый, заикаясь, предлагал свой платок. Вечерами ребята толкались у кирпичного завода, спорили о фильмах: «В «Карнавале» Ирина Муравьёва лучше», — кричала Лида, а Сашка дразнил — «Тебе бы только
Геннадий Петрович, бывший военный музыкант с шрамом над бровью, копался в сарае за домом на окраине Калиновки. Ржавый барабан валялся рядом с ящиком гвоздей — чинил прогнивший забор, чтобы козы не разбегались. Соседка Мария Семёновна, в клетчатом платке, высунулась из-за плетня: «Опять ваша Лидка капусту потоптала! Вчера ведро молока принесла — сегодня уже пакостит!» Геннадий хрипло засмеялся, поправил подтяжки: «Сама виновата — забор у тебя, как моя пенсия, дырявый». Вечером, пока лужи после