Сяо Яо - принцесса, вчера еще погруженная в мир роскоши и изобилия, сегодня уже лишена своего привычного образа жизни. Вражеская армия ворвалась в королевство, перевернув всю ее жизнь с ног на голову. Ее отец, король, в последней попытке спасти единственную дочь, отправляет Сяо Яо в соседнее государство. Но вместо безопасности дворца, она выбирает свободу. Сяо Яо сбегает и устраивается в небольшом городке. Она прячет свою истинную личность под мужским костюмом и открывает маленький магазин с
После мощного взрыва нефтепровода в порту района Биньхай происходит разлив нефти и возникает пожар, который угрожает перекинуться на многочисленные хранилища горючих материалов. По тревоге вызывают все пожарные подразделения, включая бывшего начальника местного пожарного управления, недавно пониженного в должности из-за трагической гибели подчинённого. Пожар быстро набирает силу, и вскоре становится очевидно, что взорваться могут не только резервуары с нефтью и бензином, но и с цианидом, что
Богиня Цветов, познавшая горечь любви и сожаления, поклялась уберечь свою дочь от таких страданий. Когда девочка родилась, мать вручила ей драгоценную пилюлю, которая избавила её от самого чувства влюблённости. Так она решила защитить ребёнка от боли, посчитав любовь источником всех бед. Девочка росла, не зная тоски по чьему-либо сердцу, но и радости взаимной любви. Много лет спустя судьба свела её с сыновьями Небесного Императора, оба из которых не смогли устоять перед её красотой и
Ли Сяо, 24 года, каждое утро начинал с протирки старых типографских станков в мастерской отца в Чунцине. Запах масляной краски въелся в кожу, а отец, Ли Вэнь, будил его в шесть утра фразой: «Сяо, не забудь банку с чаем на верхней полке — сегодня клиент из Шанхая приедет». В пятницу врач в белом халате, перебирая снимки МРТ, сказал: «Опухоль. Месяц, может два». Ли Сяо сел на поезд до Гуйлиня с рюкзаком, где лежали блокнот с рисунками мостов и конверт денег от отца. В вагоне попутчица в розовой
Чжан Чжэнь, студент инженерного факультета, постоянно сталкивается с Фан Сяоюй из-за путаницы в расписании. Он роняет её блокнот с эскизами платьев в университетской столовой, разливая соевый соус на страницы. "Ты специально?!" — кричит она, вытирая тряпкой размытые линии. Он пытается помочь, но задевает её чашку с лапшой. Позже они оказываются соседями в старом доме на улице Хуайхай: он чинит проводку, а она ругается из-за отключенного света, тыча в него кистью с акварелью. Их
Ли Мин, парень в потрёпанной куртке с выцветшим драконом на спине, каждое утро просыпается в одной и той же комнате с треснувшей керамической чашкой на подоконнике. Его будит запах жареных паровых булочек из соседней лавки, но к полудню он уже снова стоит на крыше заброшенной фабрики, где Сяо Лань в синем халате пытается починить бронзовый компас с треснувшим стеклом. «Опять дождь начинается в 14:36, — бормочет она, стуча по механизму. — Если не зафиксируем частоту до заката, завтра всё
Цянь Сюэ сидит за третьей партой у окна, ковыряет карандашом в тетради с интегралами. На полях — наброски воробья, клюющего крошки. «Эй, художник, — шипит Ли Цзян сзади, тыкая ручкой в ее спину, — стану репетитором по алгебре, если нарисуешь меня с котом. У меня Барсик дома, толстый, как диванная подушка». После уроков он тащит ее в школьный двор, где под раскидистой магнолией разбирает задачи, тыкая в графики пальцем с облупленным лаком. «Тут минимум функции, смотри, — бормочет, — а ты вместо
Ли Чжэнь, которого все звали Эплдог, копался в ящиках с радиодеталями на задворках сычуаньского ресторана в Чэнду. В кармане дрожал старый пейджер с сообщением: *«Мост Аньцзи, 03:00. Не бери метро»*. Рядом валялась открытая банка баобаолэ, липкая от сиропа. «Ты опять влез в чужой сигнал?» — хрипел через помехи голос Дин Тао, или ДТ, бывшего инженера, который теперь чинил велосипеды под мостом. Он стучал гаечным ключом по раме, отгоняя голубей. «Не сигнал, а частоту. Здесь что-то про 1997 год…»
Сяо Вэй, 27 лет, из провинции Хэнань, перебрался в Шанхай после увольнения с завода. Жил в комнатке над лавкой с жареной лапшой, где по утрам въедался запах пережаренного масла. Его друг Ли Цзюнь, работавший на фабрике игрушек, задолжал местному ростовщику Чэню 50 тысяч юаней из-за азартных игр. «Если завтра не отдашь, отнимут квартиру. Или почку», — бросил Чэнь, раздавив окурок на столе с недоеденными пельменями. Сяо Вэй, перебирая старые швейные машинки в подсобке, нашёл свёрток с деньгами
Конечно! Вот переработанный текст с более живой и неформальной подачей: --- Знакомьтесь, доктор Фань Шицзе — судмедэксперт, который разговаривает с мертвыми лучше, чем с живыми. Представьте: Гонконг, этот вечный муравейник небоскребов и узких переулков, где даже воздух густеет от тайн. А он тут ковыряется в трупах, вытягивая из них истории, которые никто другой не расслышит. И ладно бы просто в пробирках копался — нет, этот чудак вечно влипает в дела, от которых даже местные копы держатся
Ли Вэй, грузчик в порту Чандэ, каждое утро начинал с проверки веревок на ящиках. Его друг Чжан Юй, продавец угря на рынке «Красный фонарь», ворчал, закуривая у лотка: *«Опять бракованные сети привезли — всю рыбу проспал»*. В четверг, когда туман съедал края доков, Ли нашел в ящике с шелком разорванный мешок риса. Следы вели к чайной «Золотой феникс», где бандиты Ху Цзяня играли в маджонг. *«Ты что, крыс кормить собрался?»* — фыркнул Ху, выбивая пепел на сапоги Ли. К вечеру в кармане у Ли лежала
Представьте: пять совершенно разных девушек втиснулись в одну квартиру, как селёдки в банке. Там же вечный карнавал — одна с утра медитирует под индийские мантры, другая ночью красит стены в чёрный цвет, третья десятый час спорит с кем-то в Zoom. И ведь не разбегутся! Честно, я бы на второй день сломалась — то косметика в холодильнике валяется, то кто-то съел последний сырник. Но они… Они как-то умудряются не только не передушить друг друга подушками, но и смеяться до слёз над этим бардаком.