В центре внимания нашего рассказа - крупный предприниматель по имени Сергей Градов. Он является успешным бизнесменом, который сумел пробиться на вершину благодаря своему упорству и стремлению к успеху. Однако на пути его успеха внезапно возникает проблема. Проблема, которая сулит ему головную боль и противостояние с его давним деловым партнером, Александром Рубцовым. Долгие годы Градов и Рубцов были неразрывно связаны деловыми отношениями, их партнерство было синонимом успеха. Но всё меняется,
Ольга Панова, провинциальная актриса, привыкла к скромным ролям и корявым декорациям. Однажды она получает странное и заманчивое предложение — сыграть внучку богатого бизнесмена Вересаева, которую он не видел с её пятилетнего возраста. Но это не спектакль, а реальная жизнь. Ей предстоит войти в доверие мужчины, став частью его семьи. Ольга без раздумий соглашается. Роль кажется простой, а деньги ей отчаянно нужны. Она всего лишь должна быть убедительной — вести себя тепло, сдержанно и вдумчиво.
Ольга, потеряв в судах право видеть и воспитывать дочь, идет на отчаянный шаг — она похищает девочку и скрывается с ней в тихом провинциальном городке. Новый дом, казалось бы, идеальное тие, но вскоре Ольга понимает, что это место скрывает больше, чем спокойствие. Таинственные совпадения начинают проявляться, и она замечает, как всё вокруг словно напоминает о ее прошлом, о котором она старалась забыть. Старые трагедии выходят наружу. Ольга узнает, что много лет назад здесь произошло несколько
Кирилл, инженер-программист из Питера, впервые заметил Аню в кафе на Невском — она роняла крошки от круассана на учебник французского. «Там опечатка, — ткнул он пальцем в её конспект, — не *château*, а *châtaigne*. Каштан, а не замок». Она засмеялась, поправила очки в синей оправе: «Значит, я три месяца учила, как варить варенье из дворцов?» Встречались по выходным: ходили в Эрмитаж спорить о импрессионистах, грелись чаем в её хрущёвке, где батареи гудели, как пьяные шмели. Однажды он подарил
Анна Морозова, владелица крохотной кондитерской на Арбате, три дня не спит — печёт клубничные корзиночки для свадьбы дочери мэра. Витрина с трещиной заклеена скотчем, в углу мигает неоновый знак «Открыто». В дверь входит Сергей Калинин в заломленном пиджаке: «Ваш договор аренды аннулирован. Через неделю тут будет парковка». Он протягивает документы с синей печатью, пахнущие типографской краской. Анна молча вытирает руки о фартук, испачканный в какао, замечает, как он ёрзает, глядя на фото её
Ольга приезжает в родной город на автобусе с потёртым чемоданом. Встречает младшая сестра Катя у гаража с облупившейся вывеской «Продукты 24 часа». В квартире, где пахнет старым паркетом и вареньем, Ольга сразу открывает форточку: «Здесь же дышать невозможно». Катя молча ставит на стол холодный борщ, достаёт ложки с детскими рисунками на ручках. Вечером Ольга находит в шкафу мамино платье в горошек, говорит: «Продам квартиру. Тебе тут всё равно нечем дышать». Катя щелкает выключателем: «Ты даже
Антон Семёнов, хирург из районной больницы под Гродно, в пятницу вечером принимает мальчика с рвотой и температурой. В коридоре пахнет хлоркой, на столе — треснувшая кружка с остывшим кофе. «Скорее всего, отравление», — бормочет он, глядя на затертый справочник. Назначает капельницу, уезжает домой. Через три часа медсестра Люда звонит ему, срываясь на крик: «У ребёнка судороги! Ты же не проверил менингеальные симптомы!» Антон мчится обратно по разбитой дороге, в голове пульсирует: «Почему не
Сергей Михеев, тридцать два года, курьер из спального района Москвы, обнаружил в кармане чужой телефон после доставки суши в офис на Ленинградском проспекте. В аппарате — треснутый экран и одно входящее: *«Мама, перезвоню позже»*. Он пытается вернуть гаджет через соцсети, но находит лишь аккаунт пожилой женщины, Марины Петровны, которая три дня назад разместила объявление о пропаже кошки в их районе. В лифте соседка Лиза, студентка-медичка с синими волосами, усмехнулась: *«Телефоны теперь как
Лиза, 27 лет, в рваных резиновых сапогах, тащит ведро с колодезной водой к избе на краю березовой рощи. Утром на почте ей сунули синюю папку — уведомление о выкупе участка под газопровод. «Опять эти карты свои рисовали», — бормочет она, разглядывая каракули печати. В избе пахнет закисшим щавелем и старыми газетами: мать перед смертью складывала их под половицы от сквозняков. Сосед Степан, зайдя за солью, тычет в бумагу грязным ногтем: «Соловьиху твою зальют бетоном, Лизка. Пой против — сожгут,
Лиза копала грядки за покосившимся домом в Веретьево, когда лопата звякнула о металл. Под слоем глины — потрескавшийся чемодан с письмами 1973 года. «Анна, забери дочь и уезжай. Они закрыли цех, но я останусь…» — строчки в треугольном конверте дрожали в руках. Соседка Татьяна Петровна, развешивая белье через забор, буркнула: «Бабка твоя тоже рылась, пока не слегла. Брось, не наша это история». Лиза не бросила — в местном архиве, между папками с отчетами о перевыполнении плана, нашла приказ о
Анна, медсестра с третьего этажа горбольницы, заметила, что пациентка в палате 307 — пожилая женщина с родинкой на виске — десятилетиями лежит без изменений. В карте только даты осмотров и фамилия «Воронцова», а в тумбочке нашлась потёртая фотография 1914 года: та же женщина в платье с кружевным воротником стоит на фоне особняка на Моховой. «Кто это?» — спросила Анна у ночного сторожа, старика в засаленном халате. Тот смял окурок в пепельнице: «Спит она, и пусть спит. Тебе-то что?» На следующий
Артём, смотритель музея в Нижнеозёрске, разбирал завалы в подвале, когда заметил зеленоватый блик под сломанным стеллажом. Вытащил припорошенный глиной нефритовый артефакт размером с ладонь, протёр рукавом клетчатой рубахи. "Лера! — крикнул коллеге, тыча пальцем в трещиноватый панцирь. — Вон там, видишь, линии? Похоже на схему плотины". Реставраторша, жуя бутерброд с колбасой, фыркнула: "Карта? Да это царапины от транспортировки в 58-м. Спроси лучше у дядьки Коли — он тут каждый
Анна, учительница младших классов, каждое утро заваривает чай в синем термосе, пока проверяет стопку тетрадей с сочинениями о лете. Ее квартира на Васильевском острове пахнет старой штукатуркой и геранью на подоконнике. В поликлинике на Петроградской стороне Алексей, хирург с привычкой теребить цепочку от часов, опоздал на их встречу в столовой. "Извини, экстренная аппендэктомия у подростка — не бросишь же на полостях", — бормочет он, снимая халат с пятном йода. Анна молча отодвигает
Представь городок, где на каждую улицу приходится по заброшенной фабрике, а в воздухе висит запах старой пыли и несбывшихся надежд. Местные шутят, что здесь даже голуби летают парами — только женскими. Героиня, лет тридцати, с утра до ночи крутится в ателье, подгоняя платья для таких же, как она: тех, кто уже махнул рукой на столичных принцев и теперь ждет чуда между пошивом подола и звонком маме. «А что, если это всё навсегда?» — иногда ловит себя на мысли, глядя в окно на пустырь, где
Знаешь, история Даши — это как будто про сотни девушек вокруг. Вот представь: она нянчится с чужими детьми в какой-то шикарной семье, сама учится на детского психолога. Вроде всё ок, но жизнь-то не сахар. Мама её одна поднимала — наверное, оттуда и эта мысль: «Да ну, все мужики — сволочи, принцев не бывает». Хотя ей самой-то всего 25, симпатичная, могла бы романы крутить… Но нет, решила забить. Мол, хватит верить в сказки, лучше уж ребёнка от донора — без обязательств, без нервов. А потом —
Знакомьтесь, Елисей Протасов — человек, которого друзья ещё в институте прозвали Лешим. То ли из-за имени, которое в наши дни редко встретишь, то ли из-за того, что упрямства и принципиальности у него хоть отбавляй. Хотя недоброжелатели шепчутся: «Лис он, чистой воды!» — мол, хитер, как лиса, да и усмешка у него какая-то хищная. Работает парень не где-нибудь — в прокуратуре, расследует дела, от которых у обычных следователей волосы дыбом. Полковник, между прочим! Но если вы представите этакого
Знаешь, такая история — вроде бы обычный парень Кирилл, менеджер какой-то конторы, влипает в дикие разборки из-за любви. Ну, типа, познакомился с клиенткой Эллой — красотка, конечно, но с приветом. Вместо романтических ужинов она ему как-то так невзначай: «А давай меня похитим? Муж денег отвалит, а мы — ха-ха — поделим». И вот тут-то начинается цирк! Представляешь? С одной стороны — страсть, адреналин, а с другой… Ну мужик-то не дурак, вроде. Чует, что пахнет жареным, но как отказать такой-то?