Серджо Бергонцелли

Капитан Робер Сюркуф, с кинжалом за поясом и потёртой картой Мадагаскара в руках, спорит с боцманом Луи о курсе у берегов Мозамбика. «Тысяча чертей, здесь рифы! — хрипит Луи, показывая на пятно ржавчины на карте. — Твой «Гроза» сядет на мель, как пьяный маркиз». Сюркуф, разгрызая сушёную рыбу, бросает: «А ты проверь снасти. Или хочешь, чтоб португальцы нас опередили?» Ночью юнга Жан, чиня парус, находит в складках ткани зашитое письмо с печатью Ост-Индской компании — кто-то из команды
Робер Сюркуф, корсар с шрамом через левую бровь, ругается с боцманом Жан-Батистом из-за прогнивших канатов на бриге *Удача*. «Следующий шторм порвет снасти, как паутину», — хрипит Жан-Батист, обматывая руку грязной тряпицей. В трюме пахнет сыростью и соленым мясом. Команда из двадцати человек — португальцы, беглые каторжники, пару малайцев — чистит мушкеты ржавым тряпьем. В каюте Сюркуфа на столе валяется карта Мадагаскара с пятнами рома, рядом — письмо от жены Анны: *«Говорят, ты взял форт
Лука, руки в машинном масле по локоть, ковырялся в двигателе «Гуцци», когда Кармела зашла в гараж. «Рыба протухнет, пока ты тут возишься», — бросила она, поправляя корзину с анчоусами. Он вытер лицо тряпкой, оставив полосу грязи на щеке: «Если бы ты не гонялась за каждым лиром на рынке, мотоцикл не глох бы у фонтана Сан-Доменико». Вечером, за стаканом терпкого *аглианико*, Лука услышал от Энрико, кузена-контрабандиста: «Полиция рыщет возле старых тоннелей. Завтра везешь ящики в Салерно — или