Зэк Гэйн

София Леру, медсестра с татуировкой колибри на запястье, подрабатывала в частной клинике Монреаля, меняя повязки пенсионерам и ворую ампулы морфина. По вечерам она заходила в бар *Le Chandelier*, где цепляла взглядом мужчин с загаром на безымянном пальце. «Ты же не из тех, кто верит в вечную верность?» — бросала она, поправляя прядь рыжих волос, пока её рука скользила к чужой ладони. Дома, в съёмной квартире на улице Сен-Дени, София коллекционировала зажигалки, забытые любовниками: серебряную
Представь, как сквозь лобовое стекло старого грузовика мелькают бесконечные шоссе — где-то пыльные, где-то залитые неоновым светом. Тут тебе и сантехник из Огайо, который бросил всё ради съёмок в подпольном реалити-шоу, и студентка-мигрантка, втихую рисующая граффити на стенах лос-анджелесских небоскрёбов. А ещё этот чудак-учёный, который верит, что изобрёл машину времени, но пока может только поджаривать тосты с точностью до миллисекунды. Кажется, будто страна сама — гигантский калейдоскоп,