История, которую мы расскажем, вращается вокруг двух основных персонажей - богатого и успешного бизнесмена и его непутевого сына. Они оба пребывают в поисках любви, но каждый из них сталкивается с своими уникальными препятствиями на этом пути, что приводит к забавным и комическим ситуациям. Богатый отец, несмотря на свои успехи в бизнесе, оказывается не так удачлив в своих любовных делах. Он пытается найти любовь и счастье второй раз в своей жизни, после того как его первый брак закончился
Энколпио, тощий юноша в потертом хитоне, ссорится с Аскилто из-за мальчика Гиттона на пыльном рынке Рима. «Он выберет того, кто даст ему больше вина», — хрипит Аскилто, поправляя ремешок сандалии. Они бродят через кварталы, где торговцы вялеными оливками спорят с моряками, пахнет рыбьей чешуей и дешевым благовонием. Ночью попадают на пир к Трималхиону — толстяк в пурпурной тоге кормит гостей павлиньими мозгами, а рабыня с татуировкой змеи на плече шепчет Энколпио: «Беги, пока не заставил
Антония, в белом холщовом платье с выцветшим поясом, каждое утро чистила свечи в часовне монастыря Санта-Клара. Ее руки пахли воском и ладаном, а под кроватью лежала потрепанная тетрадь с детскими рисунками — память о жизни до кельи. Всё изменилось, когда отряд ландскнехтов ворвался в обитель, искав продовольствие. Солдат с шрамом через бровь, Гвидо, ударил мать-настоятельницу костяшками по виску, когда та попыталась закрыть амбарный замок. «Прости их, дитя», — прошептала старуха, вытирая кровь
Убальдо, плотник с облупленными костяшками пальцев, живет в приморской деревне под Бари. Его мастерская — сарай с пахнущим смолой верстаком, где между стружками валяется потрепанный фотоаппарат «Зоркий». Каждое утро он покупает кофе у вдовы Розы, которая шипит: *«Ты опять без сдачи, Уба? Сводишь меня в могилу раньше времени»*. По четвергам он тайком встречается с Ливией, женой рыбака Кармине, в заброшенной сторожке у маяка. Там на полу — смятая шаль с запахом соли и старые газеты с заголовками
В маленьком приморском городке Бари 42-летняя Клара Манфреди, одетая в чёрное платье с выцветшим кружевным воротником, каждое утро покупает две булки в пекарне на Виа Гарибальди. «Синьора, вам опять без маковых?» — спрашивает пекарь Лука, вытирая руки о фартук. Она кивает, забирает хлеб и идёт к могиле мужа, где оставляет одну булку на камне с надписью «Альдо Манфреди, 1930–1971». По вечерам к ней заглядывает соседка Роза, принося банку оливок из своего сада: «Ты хоть шторы открой, солнце же
Марко, пятнадцатилетний сын плотника, каждый день опаздывает на уроки в лицей на окраине Рима. Его парта — третья у окна, рядом сидит Элена, дочь аптекаря, которая аккуратно раскладывает тетради с клеёнчатыми обложками. «Опять не выспался?» — бросает она, не отрываясь от конспекта по латыни. Марко роняет портфель, оттуда выкатывается яблоко, которое он подобрал у метро Респубблика. На перемене Элена делится с ним бутербродом с прошутто, а он помогает ей решить задачу по геометрии, рисуя
Поппея Сабина, в шелковом пеплуме с вышитыми гранатами, замечает пятно вина на мраморном полу дворца. "Марция, скажи повару — если завтра суп будет холодным, он отправится в цирк вместо льва", — бормочет она, поправляя золотую заколку в волосах. Нерон, развалившись на циновке из галерейского тростника, слушает донесение о заговоре сенаторов. "Убери этого старика Друза. Через неделю хочу видеть его голову в фонтане Тритона", — бросает он префекту, обмакивая финики в мёд.
Элена, в клетчатом жакете и с потёртым ранцем, каждое утро протискивалась между партами в классе лицея Сан-Лоренцо. Марко, закинув ноги на соседний стул, бросал ей: «Опять конспекты? Мы тут в домино решаем, кто за пиццу платит». Его друг Лука смеялся, разливая эспрессо из термоса на подоконник. Учительница алгебры, синьора Росси, ворчала на меловой порошок, прилипший к юбке, пока Элена пыталась объяснить второгодникам уравнение с переменными. «Не в цифрах дело, — перебивал Марко, — Вчера в
Мартина Рено, 32 года, переезжает из Лиона в Турин преподавать литературу в женском колледже. Ее квартира на via Po — узкая кухня с треснувшей плиткой, вид на крыши через мокрые простыни во дворе. На первом уроке Карла Ферретти, 17 лет, дочь местного чиновника, щелкает жвачку: «А вы правда думаете, что Данте тут кого-то волнует?» Мартина раздает тетради с пометками красным карандашом, но ученицы перешептываются о ее туфлях без каблуков. Директор Сальваторе Бьянки, в костюме с блестящими
Марта Риччи, тридцатитрехлетняя медсестра с обветренными руками, каждое утро обходит палаты военного госпиталя в Турине. В углу коридора она натыкается на солдата Луку Бьянки, который, прижимая окровавленный жгут к плечу, бормочет: *"Черт возьми, сестра, там же мясорубка… вы бы видели, как рвет землю"*. Она молча перевязывает рану, замечая, как дрожат его пальцы от коньяка, украденного у санитара. По вечерам Марта стирает бинты в жестяном тазу, слушая сводки по радио — статичные
Мартина, в клетчатой юбке и с коричневым портфелем, после урока литературы задержалась у кабинета. Профессор Риччи, в пиджаке с заплаткой на локте, разбирал сочинения. "Вы написали, что моя работа слишком... эмоциональна?" — она наклонилась над столом, толкая стопку тетрадей. Риччи поправил очки, отодвинулся к окну, за которым шумели старшеклассники. "Я имел в виду избыток субъективности", — пробормотал он, но Мартина уже оставила в его учебнике записку с синими чернилами:
В центре — Анна, 22 года, в рваных джинсах и с корзинкой для покупок. Ее наняла семья Риччи из Турина: отец-инженер Марчелло, мать-фармацевт Карла и двое детей — Лука (7 лет) и Серафина (4). Каждый вечер Анна приходит в квартиру на via Po, где висит запах жареных кабачков и слышны крики соседа-скрипача. «Если Серафина снова не спит, дай ей пол-ложки сиропа», — бросает Карла, поправляя платок перед зеркалом. Анна молча кивает, протирая пятно от вина на скатерти в горошек. Дети проверяют границы:
Мартина Россо, семнадцатилетняя второгодница, каждое утро проскальзывает в техникум имени Гарибальди на окраине Турина, пока её мать кричит из окна третьего этажа: «Ты опять без шарфа!» Коридоры школы пахнут мелом и старыми партами, пол выложен зелёно-белой плиткой. Директор Энрико Бьянки, 45 лет, в строгом сером костюме, ловит её у раздевалки: «Опять не успеваешь, Россо?» Она, придерживая растрёпанную косу, ухмыляется: «Зато вы точно вовремя, профессор». После уроков Мартина «случайно» роняет
Карла Риччи, учительница литературы из лицея в Пьетрароссе, каждое утро поправляла очки с толстой оправой, прежде чем войти в класс. Её квартира на втором этаже, с треснувшими зелёными ставнями, пахла старыми книгами и кофе. Соседка снизу, синьора Бьянки, стучала шваброй в потолок, когда ученики засиживались допоздна: 16-летняя Джулия спрашивала, как сказать парню «нет», а Пьетро краснел, рассказывая о пятнах на простынях. «Вы превращаете класс в кафе-шантан!» — директор Марчелли тыкал пальцем