Харшад Мехта сидит в крохватой конторе на улице Далиал, заваленной бумагами с котировками. Вентилятор скрипит, не справляясь с влажным бомбейским зноем. «Ашвин, смотри — цена на ACC Cement прыгнула на 30 рупий за час. Если купим сейчас через подставные счета…» — бормочет он брату, тыча пальцем в экран монитора. Тот, поправляя очки, недоверчиво хмыкает: «Слишком рискованно. Брокеры заподозрят манипуляции». Но Харшад уже набирает номер мараварского бизнесмена: «Кхемка-сахиб, завтра к десяти утра
Тиди, 14 лет, каждое утро до рассвета выгоняет коз на выпас у границ Раджпуры — засушливой деревни, где пыль въедается в кожу. Отец, Рави, за завтраком из лепешек и карри бросает: «Соседи уже договорились с женихом. Хватит книжки листать». Девушка молча сжимает потрепанный учебник алгебры с обложкой, заляпанной куркумой. На стене школы, куда она пробирается между хозяйскими делами, висит плакат «Девочки, учитесь!», но учительница Шивани шепчет: «Если твой отец пожалуется старосте, меня уволят».
Лина, 28 лет, реставратор в берлинском фотоателье на Oranienstraße, разбирает коробки с архивами. Среди потёртых альбомов находит снимок индийской свадьбы 1960-х, подписанный «Аша и Викрам, Джайпур». В тот же день к ней заходит Радж, студент из Мумбаи, потерявший чемодан с документами. «Вот же чёрт! Паспорт был в синем конверте… Вы не видели?» — бормочет он, перебирая стопки фотобумаги. Лина замечает, что на всех найденных снимках — одни и те же трещины в углу, словно плёнку царапали ножом.