Эдуардо Сантамарина

В пригороде Мехико, 16-летний Лукас просыпается в теле 70-летнего мужчины после вечеринки с энергетиками, купленными в ларьке у школы. Его комната теперь — крохотная квартира с облупившейся желтой краской, за окном грохочет трафик по проспекту Инсурхентес. Подросток тыкает в зеркало дрожащей рукой: «¿Qué diablos pasó anoche?» В кармане рваных джинсов — смятая записка от врача: «Хроническое обезвоживание, давление 150/90. Прекратите пить энергетики с гуараной». Лукас пытается дойти до своей
Карлос вытирал пот со лба, стоя у киоска с тамалес на углу Проселочной и 5-го Мая. В кармане жгло пачку песо — плата за доставку свёртка в бар «Ла Касита». «Для Эстебана. Быстро», — бросил курьер с татуировкой койота на шее. По пути Карлос наткнулся на Лусию, которая разгружала ящики с фасолью у общественной кухни. «Опять везешь его грязь?» — она закинула волосы за ухо, оставив на щеке белую полосу от муки. «Маме нужны лекарства», — буркнул он, пряча пакет под ветровку. В воздухе висел запах
Представляешь, эта Руби — ей вроде всего двадцать, а уже тащит на себе мать Рефухио и сестрёнку Кристину. Ну как тащит? Всё на неё ставят: мол, выучится в элитном универе Мехико, станет успешной — и семью из задрыпанного квартала вытянет. Мать с сестрой впахивают, не разгибаясь, лишь бы платить за её учебу. А сама Руби... Ну, знаешь, как бывает? Все вокруг рисуют тебе будущее в золотой раме, а ты тихо ненавидишь каждый мазок. Она же мечтает не о дипломе, а о другом: чтобы встретить богатого,