Просперо, худощавый парень в очках с треснувшей линзой, копался в коробках на блошином рынке возле Тауэрского моста. Его сестра Лина, вечно жующая лакричные конфеты из голландского киоска, нашла потрёпанный фолиант с водяными знаками в форме крыльев. «Смотри, тут карта Венеции нарисована поверх схемы парижской канализации», — прошептала она, вытирая липкие пальцы о джинсы. Ночью в подсобке антикварной лавки Мориса, пахнущей вчерашним луковым супом, они разгадали шифр: координаты указывали на
Знаешь, иногда кажется, что прошлое — как дымка: вроде видишь очертания, а схватить не получается. Вот Фиби именно так и жила все эти годы. Начало семидесятых, хиппи, фестивали, а ее сестра Фэйт — та еще бунтарка, вечно в гуще протестов. Уехала в Европу с парнем, будто в кино — романтика, свобода, революция. А потом… бац! Письмо из Португалии. Самоубийство. Представляешь? Та, что смеялась громче всех и танцевала босиком на рассвете, просто оборвала свою историю. Фиби, тогда еще малышка, не