Барбароссы: Меч Средиземноморья (1 сезон)

Хайреддин, с прожженной солнцем кожей и шрамом через левую бровью, проверяет такелаж на *Гюнеше* — галере с выгоревшим парусом. В Стамбуле, у доков, пахнет смолой и гниющими водорослями. Его племянник, Дениз, в пятнадцать лет уже рубит канаты топором: «Дядя, юнитарский шпион у рынка — продаёт испанские компасы». Хайреддин хрипло смеётся: «Пусть считает волны. Завтра их корабли станут дровами для наших очагов». В каюте, заваленной картами с пометками сурьмой, капитан Ильяс чинит ятаган — лезвие скребет по камню. «Султан просил 30 галер к рассвету, — бормочет он, — а у нас даже вёсла треснутые». Хайреддин бросает на стол мешочек с венецианскими дукатами: «Купишь у грека со второго причала. Скажешь, это плата за его дочь — пусть вспомнит, чей флаг над кварталом».

Под Антиохией, когда *Гюнеш* теряет мачту от генуэзской бомбарды, Хайреддин приказывает забросать врага амфорами с нефтью. «Жги!» — кричит он, а Дениз, обмотав руку мокрым тряпьем, швыряет факел. Пламя слизывает краску с бортов, дым застилает глаза. Ночью, на берегу, раненый юнга Мехмет стонет, прижимая к животу окровавленную рубаху. Хайреддин выливает ему в глотку ракию: «Умрёшь — скажешь Аллаху, что пил с Барбароссой». К утру Мехмет мёртв. На совете капитанов Ильяс тычет пальцем в карту: «Маджины ждут у Родоса. Без подкреплений — мы мясо». Хайреддин ломает печать с письма султана: «Подкрепления не будет. Скажите людям — завтра заберем у мальтийцев воду, вино и пули. А кто струсит — останется кормить рыб».