Ах! Эти прекрасные вакханки (1954)

Лидия, в потёртом переднике до колен, месила тесто на кухонном столе, заляпанном мукой. За окном маячила Ирина — взгромоздилась на шаткую лестницу, чинила гирлянды из виноградных лоз над входом в таверну. «Слезай уже, — крикнула Лидия, вытирая руки о подол, — Марта опять сбежала к погребу, вино проверяет. Без тебя не справлюсь». Из коридора донёсся грохот — кто-то уронил медный таз. Марта, румяная, с пятном от ежевики на щеке, ворвалась в комнату: «Сусло забродило раньше срока, всё из-за дурацких гвоздик Ирины в бочках!». Запах дрожжей и забродившего винограда висел в воздухе гуще дыма от печи.

К вечеру гости начали стекаться: рыбаки с озера, соседи с овечьими сырами, старуха Феодора в чёрном платке. Ирина, обмотав шею шарфом с вышитыми змеями, разлила вино в глиняные кружки. «Ты что, опять в священный кувшин из-под молока наливаешь?» — фыркнула Марта, поправляя венок из плюща. Лидия молча ставила на стол пироги с карамелизированным луком, украдкой наблюдая, как сын Феодоры, Никос, перешёптывается с Ириной у колодца. Когда барабанная дробь огласила двор, Марта выхватила факел из рук Никоса: «Хватит шептаться, пора танцевать!». Тени от огня прыгали по стенам сарая, где сушились сети, а под ногами хрустели раздавленные виноградины.