В тихом пригороде Таррадейла 17-летняя Миа Картер рисует граффити на заброшенной водонапорной башне, пока ее друг Эли Нгуен с дроном в руках следит за полицейскими патрулями. «Слева едет фургон, через три минуты здесь будут», — кричит он, пряча капюшон за ухо. Миа, в краске цвета индиго до локтей, бросает баллончик в рюкзак с нашивкой *Radiohead* и спрыгивает в кусты. Утром она работает в кафе *Drip & Sip*, где разрисовывает мелом меню-доску, пока шеф-повар Гектор ворчит: «Ты бы лучше кофе
Дэлронда Худ, бывший механик из промзоны Чикаго, разбирал двигатель «Шевроле-68», когда в мастерскую ввалился его кузен Тайрелл с синяком под глазом. «Опять с Сэмбо поссорился?» — спросил Дэл, вытирая руки об промасленную тряпку. Тайрелл, не отвечая, сунул ему потёртый конверт: внутри — фото их общего отца в компании мужчины в костюме-тройке, подпись на обороте — «Риверсайд, 98-й». Вечером, за пивом в баре «Глория», Дэл узнал от барменши Кармен, что тот человек в костюме — Рико Мендоса, главарь
Юма, 28-летний инженер из Осаки, и Рина, 25-летняя библиотекарь из Фукуоки, случайно встречаются на съемной квартире в районе Накано. Оба ищут сожителя для экономии на аренде — он из-за кредита за ремонт родительского дома, она из-за долгов младшего брата. «Ты точно не психопат?» — спрашивает Рина, перебирая стопку его счетов за электричество. Они договариваются делить пространство: ее зона — кухня с заляпанным соевым соусом холодильником, его — балкон с поломанным велосипедом. По вечерам Юма
Лора, 28 лет, переезжает в дождливый Маунтин-Вью после расставания, снимает квартиру над кафе «Дубовый лист». Хозяйка Марта, 60 с лишним, в фартуке с пятнами кофе, ворчит: «Лифт сломался в 1998-м — поднимайся пешком, или назад в Сиэтл». В комнате Лора раскладывает чемоданы с наклейками «Париж», «Токио», на полу — разбитая кружка в виде совы, подарок бывшего. По вечерам слышит, как снизу доносится смех посетителей и запах корицы. «Может, выключите музыку?» — стучит Марта в потолок шваброй, когда
В старом доме на окраине Филадельфии тётя Марта роется в ящике с приправами, выискивая корицу для яблочного пирога. Её племянница Клэр, в растянутом свитере с оленями, пытается развесить гирлянды над камином, но крючок падает на голову её брату Джейку. "Опять твой перфекционизм! – ворчит он, потирая лоб. – Как в тот раз, когда ты перекрасила пасхальные яйца три раза". На кухне дядя Боб, потный от пара от картофельного пюре, спорит с женой Линдой: "Говорила же, не клади изюм в
Джейн, бывшая медсестра с татуировкой дракона на запястье, тащит дочь Мэдисон через разграбленный супермаркет в пригороде Чикаго. В рюкзаке — шприцы, обезболивающие и детская книжка с вырванными страницами. «Смотри, кролик», — Мэдисон тычет пальцем в треснувшее окно, где мелькает тень. Джейн резко разворачивает её за плечо: «Это не кролик». Они ночуют в заброшенной школе, но не спят — никто не спит уже 11 дней. Учительская превращена в лабораторию: на партах — пробирки с чёрной жидкостью, на
Кейт, хозяйка с треснувшим ёлочным шариком в руке, пытается успокоить дочь Сару, пока сын Джимми карабкается по водосточной трубе. "Мам, он опять на крыше!" — Сара тянет мать за фартук, испачканный мукой. На кухне виснет запах горелого миндального печенья: Кейт забыла выключить духовку, отвлекшись на звонок от свекрови. "Нет, Маргарет, мы не поедем в Аспен — бюджет трещит". За окном мигают гирлянды, которые Джимми так и не закрепил — они падают на лужайку, путая провода с