Лотте, в растянутом свитере с пятном от латте, толкает велосипед вдоль канала возле дома Йориса. «Слушай, если я провалю эту стажировку в музее, мама перестанет платить за аренду», — бормочет она, поправляя рюкзак с битой закладкой из библиотеки. Йорис, разбирая коробки с винилом в гостиной, бросает: «Ты же ненавидишь современное искусство. Помнишь, как ты кричала на ту инсталляцию с консервными банками?» На кухне Санне режет сыр для брускетт, ворча: «Опять дождь. У тебя хоть зонт есть?» Лотте
Лена, 28 лет, работает поваром в крошечной пекарне на окраине Амстердама. Каждое утро она чинит проколотую шину на своем синем велосипеде, пока сосед Йорис, владелец кафе «De Zon», выкрикивает через окно: «Опять опаздываешь? У меня тут круассаны подгорают!». В подсобке, заваленной мешками с мукой, Лена находит старую поваренную книгу с рецептом вафель ее бабушки — страницы испачканы вареньем и отметками «меньше сливочного масла, 1973». За прилавком Софи, бариста с розовым ирокезом, шепчет
В старом районе Гаваны, где облупившиеся фасады домов прячутся под бугенвиллеей, голландская студентка Лотте ищет архивные записи о кубинском дедушке. Запах жареных бананов и ржавых водопроводных труб преследует её на рынке *Меркадо-де-Сан-Хосе*, где местный механик Карлос чинит советский «Москвич» 1982 года. «*¿Tu abuelo luchó en Angola?*» — спрашивает он, вытирая руки промасленной тряпкой, пока Лотте переводит обрывки писем с нидерландского. Их диалоги обрываются гудками таксистов, а по
Лотте, 27 лет, моет полы в кафе *De Koffiehoek* на углу Prinsengracht. У неё вечно засаленные фартук, а рыжие волосы собраны в неаккуратный пучок. «Опять три чашки разбила за утро? — хрипит владелец, Йохан, закатывая глаза. — Может, тебе в цирк податься?» Вечером Лотте возвращается в съёмную комнату над тату-салоном, где окно не закрывается, а соседский кот регулярно ворует её колбасу. «Зато он хоть кого-то любит», — бормочет она, разогревая залежалый суп. Майке, её подруга с детства, звонит в
Майке де Йонг, 32 года, втискивается между работой в колл-центре и подработкой в секс-индустрии. Дочь Луна, 8 лет, ходит в школу в ярко-желтой куртке, которую Майке купила на распродаже в «HEMA». Каждый вторник Майке оставляет Луну у соседки Даниэллы, которая ворчит: «Опять клиенты? Могла бы найти нормального мужика». В съемной квартире на окраине Амстердама пахнет сыростью, а на холодильнике — стикеры Луны с рисунками котов. Однажды клиент в кожаном пальто предлагает Майке 500 евро за ночь без
Лиза, в очках с потрескавшейся зеленой оправой, находит в школьном подвале за ящиками с реактивами коробку с дискетами, помеченными «GIO-91». Том, в рваном худи и с пауэрбанком в кармане, подключает ноутбук к старому серверу, ворча: «Здесь код на Pascal… Кто это вообще читает?» Карим, перебивая их, стучит каблуком ботинка по полу: «Вы в курсе, что в 1994 тут ученик в кому впал?» На столе — чертежи устройства, напоминающего ЭЭГ-датчик, но с медными проводами, припаянными к компьютерному кулеру.