Стено

В Риме, под палящим солнцем, комиссар Эспозито гонится за Фердинандо Боттони через переулки возле Пьяцца Навона. Боттони, в помятом пиджаке, только что стащил кошелек у американского туриста у Колизея, споткнулся о булыжник, выронив монеты. "Черт, Эспозито! Ты как тень — везде!" — кричит он, ныряя в подъезд с треснувшей дверью. Эспозито, вытирая пот с шеи, достает рацию: "Блок 7, перекрыть выход к фонтан Треви. Он не уйдет". В кармане у Боттони — фотография дочери, Лины,
Судья Марчелло Росси в зале с потрескавшейся лепниной на потолке разбирает дело плотника Луиджи Моретти, обвиняемого в краже медных труб из разрушенной фабрики. Адвокат Ливия Конти, пахнущая лавандовым одеколоном, тычет пальцем в расписку с подписью владельца: *«Видите? "За ремонт крыши — 12 метров труб". Луиджи не воровал — ему недоплатили»*. Свидетель Антонио Галли, перемазанный сажей кочегар, бормочет, что видел, как Луиджи грузил металл на тележку в три утра. *«А вы не путаете его
Марк Торнтон, бывший солдат из Бостона, снимает комнату над пекарней на узкой улочке Трастевере. Каждое утро его будит запах свежих *корнетти* и ругань пекаря Энцо, который тычет в него лопатой: «Американо, спускайся – научишься молоко не прижигать!». В лавке у Пьяцца-дель-Меркато Марк пытается купить оливки, но продавщица Джулия хлопает его по руке: «*Basta così!* Тридцать лир за сто грамм, не торгуйся». Вечерами он сидит в баре *Antica Roma*, где бармен Лука учит его играть в *морра*, смеясь
В Сан-Вито, деревне у подножия холмов, почта ютится в здании с облупившейся желтой краской. Анна, в платье с заплаткой на локте, сортирует письма за стойкой, заваленной коробками из-под конфет. Утром заходит Лука, фермер, пахнущий овечьей шерстью. «Для Микеле, в Турин, — протягивает конверт, — пусть знает, тут опять град побил виноградники». Анна ставит печать с треснувшей резиной: «Сам-то когда к сыну соберешься?» Лука хмыкает, разворачивается, задевая кофейный стул с отломанной ножкой. На
В Риме, среди мраморных колонн и шума фонтанов, Поппея Сабина, жена Отона, тайно встречается с Нероном в садах Мецената. Её платье, вышитое золотыми нитями, цепляется за ветви мирта, пока она шепчет императору: *"Ты боишься Октавии? Её тень холоднее твоих законов"*. Нерон, нервно теребя аметистовое кольцо, приказывает рабам принести вино из Кампаньи — сосуд разбивается о мозаику, оставляя красные брызги на белом камне. В это время Сенека, наблюдая за их встречей из-за колоннады,
Лука поднимал пыль на проселочной дороге, тормозя мотоциклом у аптеки "Сан-Джорджо". В кармане — флакон с антибиотиками для сестры. Анастазия, в застиранном халате, развешивала белье во дворе дома на via Garibaldi: "Опять у Мариетты стащил? Они тебя в участок заберут, дурак". Он бросил сверток на стол, где валялись счета от больницы — доктор Риччи требовал оплаты за последний рентген. В трактире "Тре Луне" Карло, сын аптекаря, наливал Луке вино сквозь усмешку:
Джованна Новак, вдова архитектора, живет в Турине на улице Виа-По. Ее сосед, комиссар Де Санктис, приходит к ней утром после обнаружения тела Антонио Бьянки в парке Валентино. На столе — остывший кофе, сигареты «Мальборо». «Он лежал лицом в грязи, — говорит Де Санктис, — в кармане — записка с цифрами: 17, 23, 9». Джованна замечает царапины на запястье Бьянки: «Это не грабеж. Кто-то знал, что он носит часы слева». Вечером она пробирается через задний двор заброшенной фабрики, где Бьянки работал
Марко, грузчик с неаполитанского порта, обнаружил в ящике с апельсинами свёрток кокаина. Его брат Лука, чинивший в тот день старый «Фиат» у гаража на via dei Tribunali, усмехнулся: «Кому-то перекрыли кислород. Спроси у Сандро — он слышал, как Риккардо ругался с калабрийцами». Сандро, торговавший дешёвыми часами возле Пьяцца-Меркато, подтвердил: банда Риккардо, Винченцо и Джорджо метит на их район. За пару дней до этого Лука видел, как Джорджо разгружал ящики у заброшенной таверны «Золотой
Лука, слесарь с завода FIAT в Турине, каждое утро заезжал в бар «Эльвира» на углу Via Lagrange. Там он выпивал эспрессо, заедая круассаном с джемом, пока его друг Марко, разнорабочий с вечно засаленными руками, обсуждал долги за покер. «Вчера проиграл ползарплаты, — хрипел Марко, разминая сигарету, — Жена опять устроит скандал, если не верну». Лука в ответ крутил пальцем у виска: «Ты бы лучше Адриане цветы купил. Она же в аптеке напротив живет — видит, как ты тут проматываешься». Дома Луку ждал
В Риме, на узкой улочке возле Кампо-де-Фьори, живет семья Бартолуччи. Отец, Винченцо, работает механиком в крошечной мастерской с запахом машинного масла и старыми покрышками у входа. Его жена, Роза, торгует овощами на рынке и постоянно ворчит: «Снова эти цукини подгнивают — никто не купит!» Их сын-подросток, Лука, мечтает сбежать в Милан играть на гитаре, но денег на билет нет. Каждое утро Винченцо чинит «Фиат 500» соседки синьоры Марини, которая расплачивается банками домашнего варенья.
В Турине, в квартире с облупившимися обоями и запахом формалина, профессор Джорджо Джекилл колдует над пробирками. Его жена Марта, в платье с кофейными пятнами, ставит на стол миску минстроне. *"Опять эти реактивы пропали",* — бормочет она, ковыряя ложкой в супе. Джорджо игнорирует её, записывая формулы в потрёпанный блокнот. Ночью он тайком выливает зелёную жидкость в раковину, его пальцы дрожат. Через час он уже Джейсон — в кожаной куртке и с сигаретой в зубах, мчится на мотоцикле
Джо, коренастый моряк с татуировкой якоря на предплечье, разгружает ящики в порту Неаполя. Его пальцы липнут от банановой смолы, а в кармане куртки завалялась записка от брата-близнеца Марио: «Береги груз из Гамбурга. Там не только фрукты». Лука, щуплый паренек в рваных кедах, тычет ножом в трещину ящика: «Эти коробки воняют гнилью, как старый базар». Джо хрипло смеется: «Гниль тут не в бананах. Спроси у того типа в плаще, что следит за нами с вон той баржи». На следующий день в таверне
В центре — Лука, парень с облупившейся «Веспой», который подрабатывает в пекарне на via Garibaldi. Каждое утро он везёт Франческе, дочери местного винодела, корзину с булочками, притворяясь, что «случайно» захватил лишнюю. «Твой папа опять грозился мотоцикл пристрелить», — бросает он, поправляя кепку. Франческа, пряча улыбку в воротник платья, парирует: «А ты перестань воровать яблоки из нашего сада». Их разговоры прерывает треск радио из соседней мастерской, где старик Карло чинит часы, ворча
Марчелло, худощавый репортер с вечной сигаретой в зубах, копался в архивах городской управы Неаполя. Нашел папку с пометкой *"Спецпроект №4"* — списки поставок стройматериалов, которые растворялись в воздухе между складом и полуразрушенной школой на окраине. *"Смотри, Лука"*, — бросил он приятелю-фотографу, указывая на цифры. Тот, развалившись на стуле в редакции, жаловался на жену, которая снова требовала денег на новую плиту. *"Опять эти бумажки… Может, выпьем
Лучано, бывший механик из Турина, крадет синюю «Фиат 124» у пастора возле бара *Rosso Sangue*. Его подруга Грация, парикмахерша с рыжими локонами до плеч, прячет под сиденьем револьвер. «Ты уверен, что священник не донесет?» — шепчет она, закуривая «Мальборо». Они мчатся по проселочной дороге к заброшенной ферме дяди Грации, где в сарае под тюками сена находят чемодан с лирами и старыми семейными фото. Вместо денег — письмо от 1945 года: «Отдайте Альдо, он знает где». Лучано рвет конверт,
Марко, адвокат с пятнами от эспрессо на галстуке, каждый день толкается в переполненном римском трамвае №3. Его офис на via dei Coronari — комната с отслоившейся штукатуркой, где папки с делами валяются рядом с коробками от пиццы «Бьянка». Клиентка, Анна Мария, табачная фабрикантка, требует взыскать долг с бывшего любовника: «Он украл мою коллекцию часов, даже те, что с перламутром!» Марко ворчит секретарше Франке, печатающей на машинке «Olivetti» с оторванной клавишей Enter: «Снова драма из-за