Янки в Оксфорде (1938)

Томас Грейсон, сын нью-йоркского сталелитейного магната, протирает очки о край рубашки, разглядывая расписание лекций в коридоре Колледжа Магдалины. Его сосед по комнате, Артур Уэстбрук, из старинного, но обедневшего рода, бросил на стол пачку писем с гербовой печатью: «Опять твой отец прислал чек? Здесь так не принято — хвастаться деньгами за чаем». Томас, перебивая нарочитый оксфордский акцент Артура, достает из портфеля засаленную копию «Илиады»: «Вчера в пабе *The Eagle and Child* какой-то тип из Christ Church назвал меня выскочкой. Думает, я не замечу, как сам путает Эсхила с Еврипидом». Вечером, пряча под пиджак бутылку дешевого виски для подготовки к семинару, он натыкается на группу студентов, обсуждающих его провал на лекции по риторике — один из них громко передразнивает его бруклинское «water», растягивая звук в «woh-tah».

В библиотеке Бодлеяна, листая трактат XVII века о алхимии, Томас находит вкладку с выцветшими чернилами: «_Quaerere verum supra aurum_». Эмили Картрайт, дочь профессора средневековой истории, замечает его интерес. «Это не просто девиз, — говорит она, переводя латынь, — здесь речь о лаборатории под колледжем. Мой отец упоминал опыты с превращением металлов… до того, как его работу закрыли». Ночью, пробираясь через подвал с фонарем, они натыкаются на ящик с обгоревшими журналами и пузырьками, помеченными символами. На следующее утро библиотекарь миссис Пемброк, перебирая картотеку, холодно замечает: «Любопытство к запретным разделам редко ends well, мистер Грейсон». Когда записи Эмили исчезают из комнаты, а в камине Томас находит полуобгоревший лист с подписью отца, он понимает — алхимия здесь ни при чем.