Карнан (2021)

В деревне Гуруваюр, затерянной меж холмов с терракотовыми почвами, 16-летний Рави в рваном дхоти каждый день гоняет упрямых коз через заросли чайных кустов. Его сестра Мира, с браслетами-гуджари на щиколотках, торгует на рынке лепешками-паротха, пока их отец, кузнец Субраманиам, чинит плуги под аккомпанемент криков попугаев. Однажды у колодца с треснувшим краем Рави натыкается на засыпанный землей медный амулет с изображением богини Кали — «Черт, опять эти козы куда-то тащат хлам», — бормочет он, вытирая пот со лба тканью, пропахшей дымом очага. Ночью амулет начинает гудеть, как осиное гнездо, а старый пастух Ганеш, жуя бетель, хрипит у порога: «Выбрось это, мальчик. Такие штуки зря не валяются».

Через три дня в деревне пересыхает единственный ручей, а на стенах амбаров появляются синие символы, похожие на сплетенных змей. Мира, разбивая глиняный кувшин в гневе, тычет пальцем в Рави: «Ты что, совсем чурбан? Говорил же Ганеш — не трогай!» Они идут к заброшенному храму, где среди обломков статуй находят потрескавшийся свиток с рецептом очистительного обряда — нужны лепестки черного лотоса из ущелья Бхадра и пепел священного коровьего навоза. По пути их останавливает Деван, сын старосты, в белой рубашке с золотым воротником: «Ваши глупости только гнев богов вызовут!» Рави, пряча свиток за пазуху, бросает через плечо: «Лучше гнев, чем сдохнуть от жажды, как крысы».