В центре сюжета находится молодая и амбициозная студентка факультета психологии, решившая посвятить свою диссертационную работу анализу сексуальной культуры современной Италии. Она отправляется в исследовательское путешествие, чтобы изучить разнообразные аспекты сексуального поведения итальянцев, опираясь на последние научные работы и социологические исследования в этой области. В процессе своего исследования героиня встречает множество людей, каждый из которых готов поделиться своим уникальным
В этой остроумной итальянской комедии с детективными нотками представлена история Луизы, очаровательной учительницы с нестандартным подходом к обучению. Её новая задача - наладить контакт и обучить проблемного подростка, что становится началом серии забавных и зачастую деликатных приключений. Происходящее в доме ученика переполнено комическими моментами, подчеркивающими уникальный характер отношений между учителем и учеником. Луиза обладает не только глубокими знаниями в своих предметах, но и
Действие фильма разворачивается в элегантном курортном отеле, где кипят страсти и плетутся интриги. Геракл, хозяин этого уютного уголка, не скрывает своего интереса к очаровательной преподавательнице французского, которая занимается с его сыном. Молодой парень также неравнодушен к своей учительнице и всячески пытается привлечь её внимание. В то время как Геракл и его сын соревнуются за сердце одной и той же женщины, ситуация усложняется ещё больше. Жена Геракла, пребывая в том же отеле,
В старом гараже на окраине Милана капитан Марко Рицци собирает команду: механик Лука с татуировкой якоря на предплечье, новичок Джорджио в потертой каске отца. Утром на заброшенной текстильной фабрике «Сета Мода» загорелся склад с ацетоном. «Дым идёт из подвала, — Марко хрипит, затягивая ремень кислородного баллона. — Лука, тащи рукав к восточному выходу. Там вентиляция». Джорджио спотыкается о ржавые трубы, роняет фонарь. «Соберись, парень! — кричит Лука. — Здесь не цирк». К вечеру выясняют:
Марчелло, бухгалтер из Турина, три вечера в неделю задерживался «на сверхурочные». В пятницу, перебирая его пиджак перед химчисткой, Лучия нашла билет в кинотеатр «Аполлон» — сеанс 18:30, два места. «Ты же вчера смотрел отчеты у Стефано?» — спросила она, встряхивая бумажкой. Он покраснел, уронив вилку в тарелку с пастой: «Коллега попросил подменить…». За окном мокрый асфальт блестел под фонарями, трамвай №14 звенел на повороте. Карла, продавщица из галантереи на via Roma, носила духи с ароматом
В городке Сан-Мигель, затерянном среди калифорнийских холмов, братья-близнецы Диего и Рамон Мендоса прячутся в полуразрушенной асьенде. Их дядя, старый солдат Пабло, учит их фехтовать тупыми шпагами за сараем: "Левой рукой прижимай плащ, иначе собьют с ног", — ворчит он, поправляя потёртый камзол Диего. По вечерам братья крадут документы из канцелярии губернатора дона Альваро, подменяя их поддельными письмами. "Смотри, опять печать криво поставил", — усмехается Рамон,
Дон Франко, грузный мужчина с вечной сигарой в зубах, патрулирует порт Палермо, проверяя ящики с оливковым маслом, под которыми спрятаны партии контрабандных сигарет. Его племянник, Лука, царапает ножом стол в таверне *«Ла Спина»*, бормоча: «Чиччо опять слил инфу таможенникам. Его люди вчера утром угощали их кофе с ликёром». Франко хрипит: «Найди того курьера с Марселя. Пусть расскажет, куда Чиччо прячет деньги. Или его сестра больше не увидит своего мальчика». На рынке *Вуччирия* торговцы
Марко Риччи, 32 года, механик из Турина, задержан возле авторемонтной мастерской на via Cernaia. Полицейские нашли в его рюкзаке украденные часы Rolex, завернутые в промасленную тряпку. "Это не моё", — бормочет он, вытирая ладонью пот со лба. В камере предварительного заключения он сталкивается с Лукой Барбери, мелким воришкой, который перебирает кости домино. "Судья Морони? С ним лучше не шутить", — Лука щелкает языком, доставая из кармана смятые сигареты. На стене —
Марчелло, слесарь с завода в портовом районе Неаполя, каждый вечер заходил в кафе «У Джузеппе» выпить эспрессо и сыграть в карты с друзьями. Его жена Элена, шившая платья в мастерской на Via Toledo, в тот четверг забыла купить хлеб — Марчелто наорал на неё, швырнув пустую корзину: «Ты даже макароны сварить не можешь!» Через неделю он заметил, как Элена в парке Вилла Комунале смеётся с Лукой, аптекарем. Проследил за ними до узкой улочки за рынком Пиньясекка, где Лука снял комнату с синими
Карло Бальдини, владелец небольшой фермы под Моденой, три недели спорил с соседом Артуро Монтеси из-за колодца. Граница между их участками в тростниковых зарослях стёрлась после наводнения. «Твой дед подкупил геодезиста в 30-х, — бросал Артуро, поправляя шляпу с потёртым пером. — Мои коровы пили из этого колодца, когда твои предки вши на бобах считали». Карло, обдирая кору с ивового прута, парировал: «Документы в сундуке, пахнут плесенью, но буквы чёткие». Утром 12 мая Лукреция, дочь Карло,
Марко, пятнадцатилетний сын плотника, каждый день опаздывает на уроки в лицей на окраине Рима. Его парта — третья у окна, рядом сидит Элена, дочь аптекаря, которая аккуратно раскладывает тетради с клеёнчатыми обложками. «Опять не выспался?» — бросает она, не отрываясь от конспекта по латыни. Марко роняет портфель, оттуда выкатывается яблоко, которое он подобрал у метро Респубблика. На перемене Элена делится с ним бутербродом с прошутто, а он помогает ей решить задачу по геометрии, рисуя
Мартина Рено, 32 года, переезжает из Лиона в Турин преподавать литературу в женском колледже. Ее квартира на via Po — узкая кухня с треснувшей плиткой, вид на крыши через мокрые простыни во дворе. На первом уроке Карла Ферретти, 17 лет, дочь местного чиновника, щелкает жвачку: «А вы правда думаете, что Данте тут кого-то волнует?» Мартина раздает тетради с пометками красным карандашом, но ученицы перешептываются о ее туфлях без каблуков. Директор Сальваторе Бьянки, в костюме с блестящими
Мария, 16 лет, в коридорах римского лицея с облупившейся краской на стенах, замечает, что одноклассники начали пропадать после уроков. Ее отец, Антонио, учитель истории, ворчит за завтраком: «Опять в дневнике пусто. Ты даже латынь забросила?» Но Мария рылась в библиотечных архивах — нашла старую фотографию 1938 года с группой студентов, лица которых совпадают с нынешними пропавшими. В церкви Сан-Лоренцо монахиня Серафина сует ей ампулу с мутной жидкостью: «Это не вода, а пепел. От того, что
Марта Риччи, тридцатитрехлетняя медсестра с обветренными руками, каждое утро обходит палаты военного госпиталя в Турине. В углу коридора она натыкается на солдата Луку Бьянки, который, прижимая окровавленный жгут к плечу, бормочет: *"Черт возьми, сестра, там же мясорубка… вы бы видели, как рвет землю"*. Она молча перевязывает рану, замечая, как дрожат его пальцы от коньяка, украденного у санитара. По вечерам Марта стирает бинты в жестяном тазу, слушая сводки по радио — статичные
Мартина, в клетчатой юбке и с коричневым портфелем, после урока литературы задержалась у кабинета. Профессор Риччи, в пиджаке с заплаткой на локте, разбирал сочинения. "Вы написали, что моя работа слишком... эмоциональна?" — она наклонилась над столом, толкая стопку тетрадей. Риччи поправил очки, отодвинулся к окну, за которым шумели старшеклассники. "Я имел в виду избыток субъективности", — пробормотал он, но Мартина уже оставила в его учебнике записку с синими чернилами:
В центре — Анна, 22 года, в рваных джинсах и с корзинкой для покупок. Ее наняла семья Риччи из Турина: отец-инженер Марчелло, мать-фармацевт Карла и двое детей — Лука (7 лет) и Серафина (4). Каждый вечер Анна приходит в квартиру на via Po, где висит запах жареных кабачков и слышны крики соседа-скрипача. «Если Серафина снова не спит, дай ей пол-ложки сиропа», — бросает Карла, поправляя платок перед зеркалом. Анна молча кивает, протирая пятно от вина на скатерти в горошек. Дети проверяют границы:
Главная героиня, Карла Джиованни, работает в туринском участке на улице Монкальери. Утром она пьет эспрессо из треснувшей чашки, пока коллега Марчелло шутит про ее привычку проверять отчеты в 6 утра. «Ты спишь вообще?» — хрипит он, закуривая «Мальборо». Вчерашний вызов — драка в баре у вокзала: владелец с сигаретным ожогом на руке кричал, что проститутки распугали клиентов. Карла нашла под стойкой женский паспорт с вырванной страницей. Лидия Феррари, 23 года. В кармане — обрывок чека из аптеки
Антонио, водитель автобуса №64 в Риме, каждое утро брал корзину с бутербродами от жены — ветчина, сыр, лист салата. «Опять пробки на Виа дель Корсо», — ворчал он, закуривая «Мальборо» у киоска с газетами. В пятницу пассажирка в шляпке с перьями забыла зонт на сиденье. «Синьора, это ваш?» — крикнул он, но она уже исчезла в толпе у фонтана Треви. Тем временем в Мадриде Кармен, перешивая подол платья в ателье на улице Гран-Виа, напевала песню Лолы Флорес. «Если не уйдешь с этой дырявой крыши, твой
В провинциальном итальянском городке учительница литературы Клара Монти работает в школе *Скуола Медиа «Джузеппе Верди»*. Ее аккуратные костюмы с кружевными воротничками и строгий взгляд скрывают двойную жизнь: по вечерам она переодевается в блестящее платье с пайетками и выступает в подпольном кабаре *«Ла Сорпреза»* на окраине. Ученики замечают, что после уроков она исчезает в переулке за церковью Сан-Лоренцо, где ее ждет старый мотоцикл «Веспа» с потертым сиденьем. «Синьора Монти, вы сегодня
Марта Риччи, тридцать пять лет, каждое утро толкла кофе в алюминиевой кастрюльке, пока дети собирали учебники с крошками вчерашнего бискотти. Карло, её муж, уходил на фабрику раньше, оставляя на столе смятые пачки сигарет «MS» — от него всегда пахло оливковым маслом и потом. «Ты слышал, что Лиза пролила молоко?» — спрашивала она, но он уже хлопал дверью. На рынке Кампо-деи-Фьори, выбирая артишоки, она заметила Антонио Гарсию: испанец в джинсовой куртке рисовал груши на разорванном холсте. «Ваше
Мартина Россо, семнадцатилетняя второгодница, каждое утро проскальзывает в техникум имени Гарибальди на окраине Турина, пока её мать кричит из окна третьего этажа: «Ты опять без шарфа!» Коридоры школы пахнут мелом и старыми партами, пол выложен зелёно-белой плиткой. Директор Энрико Бьянки, 45 лет, в строгом сером костюме, ловит её у раздевалки: «Опять не успеваешь, Россо?» Она, придерживая растрёпанную косу, ухмыляется: «Зато вы точно вовремя, профессор». После уроков Мартина «случайно» роняет
Марчелла Вальди, тридцатитрехлетняя хирург в муниципальной больнице Турина, каждое утро пробирается через коридоры, заваленные каталками с бельем. Ее белый халат запачкан йодом, а в кармане — смятая пачка «Мальборо». На третьем этаже, возле лифта, она сталкивается с Альдо Моратти, полковником карабинеров, который размахивает бумагами о «подозрительных смертях» в ее отделении. «Вы хоть раз видели, как умирает человек от перитонита, а не от ваших фантазий?» — бросает она, не замедляя шаг. Альдо,
Марчелло, бухгалтер из Милана, остаётся один на неделю — жена Элена уехала к сестре в Торре-дель-Лаго. Перед отъездом она приклеила на холодильник список: *«Купи молоко, не забудь полить герань, счета в верхнем ящике»*. Он игнорирует записки, вместо этого заходит в бар возле вокзала, где официантка Франческа в красном фартуке подаёт ему эспрессо. *«Элена всё ещё в деревне?»* — улыбается она, вытирая стойку. Марчелло кивает, переставляет сахарницу, не решаясь взять её за руку. Вечером, пока жена
Карла, Сильвия и Антонелла живут в Риме, в районе с узкими улочками, где витрины кафе заставлены корзинками с лимонами. Карла, в белом халате, пересчитывает аспирин на полках аптеки на via Margutta. Сильвия, с ножницами в руке, спорит с клиенткой, которая хочет покраситься в фиолетовый: «Достаточно одного тона светлее, а то муж прибьет». Антонелла, в мятом платье, объясняет дроби восьмиклассникам, но думает о том, как вернуть книгу в библиотеку — просрочка уже месяц. По вечерам они собираются в
В центре — Лука, парень с облупившейся «Веспой», который подрабатывает в пекарне на via Garibaldi. Каждое утро он везёт Франческе, дочери местного винодела, корзину с булочками, притворяясь, что «случайно» захватил лишнюю. «Твой папа опять грозился мотоцикл пристрелить», — бросает он, поправляя кепку. Франческа, пряча улыбку в воротник платья, парирует: «А ты перестань воровать яблоки из нашего сада». Их разговоры прерывает треск радио из соседней мастерской, где старик Карло чинит часы, ворча
Карло, повар с обожжёнными пальцами, каждую ночь месил тесто в подвальной таверне у порта Неаполя. Рядом с плитой, заляпанной томатным соусом, он нашёл свёрток с деньгами и ключом от склада №12. Лидия, официантка в потёртом фартуке, застукала его за подсчётом купюр: «Сальваторе ищет это уже неделю. Выбрось, пока не поздно». За дверью шумел дождь, а из соседнего зала доносились крики пьяного моряка, требовавшего кальмаров в чернилах. Карло спрятал свёрток в муке, но не заметил, как Лидия
Карла Риччи, учительница литературы из лицея в Пьетрароссе, каждое утро поправляла очки с толстой оправой, прежде чем войти в класс. Её квартира на втором этаже, с треснувшими зелёными ставнями, пахла старыми книгами и кофе. Соседка снизу, синьора Бьянки, стучала шваброй в потолок, когда ученики засиживались допоздна: 16-летняя Джулия спрашивала, как сказать парню «нет», а Пьетро краснел, рассказывая о пятнах на простынях. «Вы превращаете класс в кафе-шантан!» — директор Марчелли тыкал пальцем
В припортовом городке Санта-Лучия рыбак Энцо Бьянки находит в сетях окровавленный платок с вышитыми инициалами "G.M." — через день его соседка, вдова Грациэлла Моретти, исчезает. Местный жандарм Риккардо Пеллегрини, перебирая старые архивы в ратуше, наталкивается на записи о пропавших девушках 1947 года. "Ты веришь в призраков?" — спрашивает он аптекаря Чезаре, пока тот раскладывает пузырьки с йодом. Тот молча указывает на свежую царапину на двери церкви — как три
Пекарня Джузеппе Мантовани на углу Пьяцца дель Фиоре в Реджо-Эмилии открывалась в пять утра. Замес теста для *cornetti* с заварным кремом он доверял только дочери Карле — та ворчала, вытирая муку с розового фартука: «Снова ты оставил дверцу духовки приоткрытой, папа. Корочка будет сухой». В четверг, пока Джузеппе ездил на рынок за ванилью, к Карле зашел Лука Бартоли, сын владельца винного магазина, с коробкой перезрелых персиков. «Мама говорит, выбросить, но я вспомнил про твой пирог…» —
В старом особняке на окраине Милана семья Россетти — отец Витторио, мать Лаура, сыновья Марчелло и Сандро — пытается сохранить видимость роскоши. Дом обшарпан: обои с цветочным узором отслаиваются у лестницы, в гостиной пахнет сыростью. Марчелло, 28 лет, тайком подрабатывает механиком в гараже на via Torino, пряча замасленный комбинезон под кроватью. Лаура каждое утро поливает герань на балконе, приговаривая: «Если цветы умрут, соседи сразу всё поймут». Сандро, младший, продаёт фамильное
Лучио, в потёртой кожаной куртке, копался в ящиках аптекарского шкафа тёти Марчеллы. На кухне пахло тимьяном и горелым маслом — старуха жарила кабачки, ворча на диалекте Калабрии. «Три листа шалфея, не больше, — бросила она через плечо, — а то у Джузеппины опять сердце прихватит». За окном маячили высохшие стебли укропа, которые Марчелла называла «защитой от дурных снов». Лучио нашёл пузырёк с жёлтой жидкостью: «Это от сглаза?» — «Нет, от артрита. Сглаз в синей банке, под лестницей». В углу
Марко, плотник с обветренными руками, и Лука, водитель грузовика, жили в соседних домах на окраине Калабрии. Их дружба треснула, когда Лука случайно разбил старую вазу, которую Марко хранил со времён службы в армии. «Ты никогда не думаешь, прежде чем вломиться как слон!» — Марко швырнул тряпку в лужу масла у гаража. Лука, не поднимая глаз, ковырял ключом трещину на бампере своего Fiat 238: «Лучше ваза, чем мотор. Ты же сам его перебирал вчера до ночи». На следующий день они молча ели капонату
Марчелло, рыбак с обветренным лицом и вечно потрескавшимися губами, каждое утро проверял сети на старом траулере *Santa Lucia*. Его жена Карла, сидя в портовом баре Порто-Верде, звонила по рации: «Ты там не задремли, а? В прошлый раз сардины сгнили, пока ты кофе пил». Он молча кивал, хотя она этого не видела, поправляя кепку с выцветшим логотипом пивной марки. Вечерами, вернувшись в домик с синими ставнями, Марчелло слышал: «Почему в холодильнике только две банки тунца? Опять проиграл в карты?»
В центре — команда из пожарной части в припортовом районе Генуи. Марко, старший с обожжённым предплечьем от прошлогоднего склада с резиной, вечно ворчит на новичка Луку, который забывает проверять кислородные баллоны. По утрам они пьют эспрессо из треснувшей чашки, пока диспетчер Анна, бывшая медсестра, разбирает вызовы: то кошка на кипарисе, то задымление в пекарне на Via San Giorgio. «Опять старик Джордано пельмени подгорели», — хрипит по рации Франко, закуривая у грузовика. После смены идут
В Милане, на пятом этаже особняка с мраморной лестницей, Карло Риччи завтракает, разворачивая газету с заголовком о банковском скандале. Его жена Элеонора, в шелковом халате, щелкает ложкой о блюдце: «Опять встреча с *клиентами* до полуночи?» Внизу, горничная Роза находит в кармане его пиджака чек из ювелирного магазина — не её размер. В это время их сын Алессандро, сидя в кафе на площади Дуомо, признается подруге-студентке Софии: «Отец убьёт меня, если узнает, что мы снимаем квартиру у
Марчелло Спинелли, которого все зовут Кот, расследует убийство владельца текстильной фабрики Карло Марангони. В кармане жертвы находит квитанцию из портновской мастерской на Via Garibaldi, а на полу — пуговицу от пальто, сшитого в Милане. Его напарница Сильвия Конти, вчерашняя выпускница академии, замечает: «Вдова Лидия носила такое же пальто на похоронах». Марчелло курит, смотрит на карту города, отмеченную красными крестами — места стычек мафии с профсоюзами. Заходит в бар «Alba» на углу, где
Франко, пятнадцатилетний парень с рынка Порта-Нолана, таскал кошельки у туристов, пока не попался на глаза Доменико — седому старику в помятом пиджаке. Тот привел его на заброшенный склад за вокзалом, где пахло ржавым железом и старыми газетами. «Ловкость — ничто без терпения, — бормотал Доменико, завязывая Франко глаза тряпкой. — Пальцы должны видеть то, что скрыто». Тренировки начинались на рассвете: мальчик учился вытаскивать монеты из кипятка, воровать часы у манекена с привязанными к
В центре — семья Бальцони, владеющая крупным магазином в Милане. Витторио, седовласый хозяин, каждое утро проверяет прилавки с жёлтым блокнотом, куда вписывает цены чернильной ручкой. Его сын Лука, в кожаном пиджаке, настаивает на установке кассовых аппаратов: «Пап, это 1986 год, мы не в пещере живём!» Продавщица Анна, с вечно растрёпанной чёлкой, переставляет манекены у витрины, поправляя платье с оборками. Клиентка в шляпке-таблетке тычет пальцем в шёлковый шарф: «Этот оттенок розового мне не
Анна, бухгалтер в миланском банке, каждое утро поправляет очки и застегивает строгий жакет перед зеркалом. Её подруга Лучана, швея из ателье на Via Montenapoleone, клянется из-за сломанной молнии на вечернем платье клиентки. За кофе в баре возле площади Дуомо они решают поменяться образами на неделю: Анна натягивает розовое пальто с перьями из гардероба Лучины, та в ответ обувает туфли на низком каблуке и прячет волосы под шляпку-котелок. «Ты похожа на попугая в этом… э-э, наряде», — смеется
Раньше Джузеппе Парди был звездой — ну, вы поняли, тот самый синьор Крот из детского шоу. Дети обожали, да и взрослые тайком подсаживались к экранам. А потом он взял и — бац! — решил, что ему тесно в костюме крота. Рванул контракт, сменил амплуа… И всё полетело в тартарары. Теперь он — как пёс бездомный: мотается по кастингам, а его даже в толпу статистов не берут. Жизнь-то иронию любит, правда? И вот однажды — бац, опять! — натыкается на эту лохматую овчарку. Грязная, глаза умные, хвостом
Представляешь, вся Италия взорвалась сплетнями — профессор-то, оказывается, гей! Его же родной брат Никола первым отпрыгнул, как от прокажённого, да и остальные родственнички дружно сделали вид, будто Франческо испарился. Ну кроме Розы, конечно. Эта железная старушка даже смерть превратила в гениальный ход — типа «похороните меня на родине, а иначе секретный конверт из завещания вам как зубам в гробу». Вот и тащатся теперь два упрямых осла через полстраны: один — зануда-интеллектуал, второй —
Представляете, за пару дней до Рождества в огромном супермаркете под Миланом — бац! — и все игрушки как сквозь землю провалились. Десять тысяч штук! Дети ж подарков не получат, родители рвут и мечут… Ну кошмар же, да? А полиция, как водится, в тупике — вот тут-то и вспомнили про эту странноватую «Корпорацию Санта Клаусов». Мол, ребята, спасайте! И знаете, кого они отрядили? Какого-то Эдзекьеле — Санту, который, видимо, был настолько не у дел, что даже ёлку себе не потрудился украсить. Ну
Знаешь, иногда такие мысли в голову приходят — а вдруг всё не так, как нам рассказывали? Вот сидишь ты под ёлкой, гирлянды мигают, и вдруг... Бац! Оказывается, та самая сказка может обернуться настоящим хаосом. Ну серьёзно, представь: красный костюм, борода, олени — всё вроде мило, но если копнуть глубже... Чувствуешь, как мозг начинает кипеть? А ещё там такой поворот, что я чуть не уронил кружку с глинтвейном! Вместо уютного «хо-хо-хо» — полный переполох, как в нашем дворе после новогоднего