Один гектар неба (1958)

Марчелло, в залатанной рубахе, копал картошку на краю своего участка возле Санта-Лучии. Сосед Луиджи, перекидывая через забор мешок с костной мукой, хрипел: *«Барон Риччи опять поднял аренду — с твоим-то урожаем ты до зимы не протянешь»*. Марчелло вытер лоб, глядя на треснувший кувшин с водой у забора: жена Анна три дня чинила его смолой. Вечером, за супом из бобов, Анна разложила на столе счета от лавочника — сахар, керосин, гвозди. *«Если продадим козу, хватит на месяц»,* — сказала она, но Марчелло молчал, думая о поле за холмом, где земля Риччи пустовала годами.

Дочь Мария, пятнадцать лет, прятала под матрасом потрёпанный учебник латыни — учительница тайком отдала его после уроков. *«Папа, в Палермо набор в швейную школу…»* — начала она за завтраком, но Марчелло оборвал: *«Завтра везешь яйца на рынок, денег на билеты нет»*. Анна, чистя старые ботинки мужа щёткой из проволоки, шептала: *«Пусть едет, тут её за батрака выдадут, как меня»*. Через неделю Мария убежала на грузовике с торговцем вином; Марчелло нашёл записку под кастрюлей: *«Вернусь, когда заработаю на школу»*. В тот же день барон пригнал трактор вспахивать межу — Марчелло, сжимая лопату, встал на краю поля, а Луиджи с соседями медленно шли через виноградник, камни в руках.