Титаник: Кровь и сталь (1 сезон)

В доках Белфаста Патрик Гилмор, корабельный инженер с обожжёнными пальцами от паяльной лампы, спорит с подрядчиком Шоном О’Ниллом из-за трещин в стальных листах. «Этот металл лопнет, как консервная банка, стоит льдине чиркнуть», — бросает Патрик, тыча пальцем в синие чертежи. Шон, поправляя котелок, хрипит: «Хозяевам нужен парад, а не твои страхи. Заклепай да заткнись». На нижних палубах Эмили Картер, горничная с выцветшим фартуком, прячет письма от мужа-шахтёра под половицей каюты первого класса, пока графиня Мэрион Деверо примеряет жемчужное колье. «Скажите повару, фазана пересолили», — бросает Мэрион, даже не глядя на Эмили, которая шепчет себе под нос: «Хоть бы угля хватило до Нью-Йорка…»

14 апреля, в трюме, где пахнет мазутом и гнилыми апельсинами, кочегар Финн Мёрфи замечает, как вода сочится через переборку. «Капитаншу наверх!» — орет он, но стармех Джузеппе лишь хватает его за воротник: «Заткни пасть, ирландская гнида, не порть нам выход в прессу». На палубе Эмили, толкая тележку с грязным бельём, сталкивается с Патриком. «Вы же говорили, непотопляемый…» — начинает она, но тут судно дёргается, и её слова тонут в гудке сирены. Мэрион, цепляясь за перила лифта, кричит лакею: «Мой чемодан с мехами!» — но лифтер уже бежит к шлюпкам. Патрик, запертый в каюте с перекошенной дверью, царапает на обоевке: «Эмили, прости…» — чернила смешиваются с солёной водой.