Орфеям (2020)

Лина, скрипачка из лейпцигского квартала, каждую ночь просыпается в 3:33 от гула поездов, хотя её дом стоит в трёх километрах от вокзала. Её сосед Йонас, инженер-железнодорожник с татуировкой схемы S-Bahn на предплечье, замечает трещины на платформе станции «Анхальтер»: «Там, под плиткой — не гравий. Папки с военными штампами, как в архивных ящиках отца». Они спускаются в тоннель с фонариком из дешёвого магазина, луч выхватывает граффити 90-х — перечёркнутый глаз и цифры «19.10». Лина трогает стену, пальцы в липкой плесени: «Это не моя музыка, но я её узнаю. Как в том сне, где мама гладила платье с фиолетовыми цветами».

Подземелье выводит их к кафе «Кастор» с неработающей кофемашиной и стулом, прикованным цепью к полу. Хозяйка Марта, бывшая медсестра, ставит на стол эрзац-кофе с цикорием: «Вы не первые. Вчера мужчина в мокром пальто просил салфетку — оставил отпечаток жабры на бумаге». Когда Лина играет на скрипке мелодию из сна, в вентиляции начинают звенеть стеклянные шары, как в детской игре «Клик-клак». Йонас находит в кармане билет на экспресс «Меркурий-2» 1943 года, хотя спустился с пустыми руками. На обратном пути Лина исчезает возле киоска с пожелтевшими газетами — в воздухе остаётся запах её духов «Красный мак», смешанный с запахом гари.